Музыка звучала. Красавицы дефилировали. Удобно расположившись в кресле, господин Смирнов наблюдал за телодвижениями лучших манекенщиц Петербурга. Но без удовольствия: пожертвовать шагом «от бедра» красавицы не могут, даже если этого требует искусство. Через полчаса Эдвальд Смирнов входил в репетиционный зал, где Анастасия Волочкова выделывала па из нового балета Смирнова, придуманного специально для примы Большого театра. Ближе к ночи, вконец уставший от бесконечного мелькания тел, хореограф переместился в ресторан. В нём несколько полуголых танцовщиц бросились навстречу профессору Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой. Так или примерно так, выглядит один день из жизни хореографа Эдвальда Смирнова.
ЖЕНСКИЙ ВОПРОС ЗАМУЧИЛ
— Только не говори, что при таком изобилии красивых женщин, тебя не ревнует жена!
— Неужели ты хочешь, чтобы я перестал говорить женщинам комплименты!? Ты не представляешь, как у балерин начинают блестеть глаза, когда они понимают, что нравятся. Они как дети: пока их хвалишь, они стараются, а как только начинаешь ругать – заканчивают работать.
— Это что-то новое в воспитании женщин!
— А ты разве по себе не знаешь, насколько велик в нашей стране недостаток хорошего мужского внимания? Вспомни сама, когда тебе последний раз посвящали стихи или делали подарки? Хорошо, если в твоей жизни будет один или два дня счастья. Все остальное время ты будешь вспоминать одного мужчину, которому была нужна по-настоящему. А жить надо так, чтобы в старости можно было сказать: а ведь и меня любили! Представь, каким ярким событием для женщины мог быть даже однодневный (!) роман с Высоцким. Это бы стало основным событием в ее жизни! Вот тебе, нравится Высоцкий?
— В каком плане?
— Как мужчина, конечно!
— Недавно стала понимать, что нравится.
— Высоцкий был очень нежным и трогательным. За внешней резкостью скрывался совсем другой человек. Мне кажется, от него женщины должны были сходить с ума. Представь, Высоцкий сидит напротив, играет на гитаре и смотрит тебе в глаза. По-моему, от этого уже можно было умереть от счастья.
Высоцкий был очень нежным и трогательным. За внешней резкостью скрывался совсем другой человек. Мне кажется, от него женщины должны были сходить с ума. Представь, Высоцкий сидит напротив, играет на гитаре и смотрит тебе в глаза. По-моему, от этого уже можно было умереть от счастья.
БАЛЕТНАЯ СВЯЗЬ
— А ты сам часто становился для женщин подобным источником счастья?
— Случалось по-разному, но были и такие, кто становился настоящим подарком для меня. От каждой новой встречи надо искать ощущение полета и безумного счастья, иначе, проще купить проститутку.
— Неужели было и такое?
— Мне было иногда интересно, как это происходит, но из чувства брезгливости я обычно останавливался. Хотя, был смешной случай, когда в Москве, в гостинице «Россия», я тогда работал с Виктюком, ко мне в номер позвонила девушка и спросила сексуальным голосом с хрипотцой, не хочу ли я расслабиться. «Хочу» — сказал я, — «А вы тоже хотите?». И вот, ничего не подозревая, эта девушка заходит ко мне в комнату… Я усаживаю ее за стол и начинаю кормить пирожными и конфетами, расспрашивать о ее жизни. Так прошло полтора часа. В итоге, она предложила сама сбегать за коньяком и заплатить мне, лишь бы разобраться в чем дело! Я думаю, она решила: вот что значит связываться с артистами.
— А что значит «связываться с артистами»?! У тебя существует какой-то особый способ завоевывать женщин?
— Знаешь композитора Виктора Лебедева? Так вот он говорит, чтобы понравиться женщине, ему главное – это довести ее до рояля… Вот тебя, лично, разве не привлекает в мужчинах не машина и деньги, а то посредством чего, он это заработал: талант и авантюризм?!
— Точно, я всегда влюблялась в удачливых авантюристов!
— И это естественно для женщины: отдаться сильному мужчине. Поэтому вы так любите преуспевающих бизнесменов, лидеров и терпеть не можете «шестерок», у которых не хватило ума добиться большего. Я тоже авантюрист (в своей области) и знаю, как завлечь женщину: мне достаточно привести ее на свою репетицию и показать, как я работаю.
— Я была на твоей репетиции, но ничего особенного не почувствовала!
— Это потому что ты пришла, на практически готовый спектакль. Надо приходить, когда я сочиняю балет. Как-нибудь я тебя приглашу и ты сама все увидишь.
БАЛЕТНЫЙ МИР НЕ ЛУЧШЕ ЖЕНСКОЙ ВОЙНЫ
— Подобным образом ты очаровал свою жену Валерию?
— Я притащил ее на репетицию «Ангелов», спектакля на музыку «Битлз». Я вставал в позы, придумывал эффектные трюки, рисовался и все ради того, чтобы она оценила мой талант. И когда мы вышли на улицу, я понял: она влюбилась и уже никуда от меня не денется!
— Откуда была такая уверенность?!
— Я всего два раза в жизни испытывал неразделенную страсть, несмотря на то, что считаюсь влюбчивым человеком. Когда мне было шесть лет, я влюбился в двадцатилетнюю соседку по подъезду… Проблема была в том, что я никак не мог дотянуться до дверного звонка, но когда это сделал, дверь открыла ее мама. Тогда со словами: «передайте мой подарок Люде и скажите, что я ее люблю», я вытащил дощечку, на которой вырезал несколько цветов. Потом они надо мной смеялись, и это было, в какой-то степени, ударом по моей мужской гордости. Это был первый опыт подарка любимой женщине.
Вторая «несчастная» любовь была к однокашнице в Вагановском училище. Тогда мне было уже 11 лет. На восьмое марта я подарил ей флакон духов, а она демонстративно отставила их на мою парту. Это был удар!
— А ты не помнишь ее имя?
— Это известная балерина Мариинского театра Рита Зеленина… Думаю, она простит, что я назвал ее имя, — ведь это было детское и чистое чувство.
А потом мои увлечения менялись каждую неделю, и в школе и во дворе… Хотя по сегодняшним меркам у меня не было раннего полового созревания. Первые цветы я подарил девушке в четырнадцать лет… и очень смущался. В семнадцать — впервые взял девушку за руку. Это было очень волнительно.
— А потом появилась Валерия? Насколько я знаю, она не имеет отношения к балетному миру. Неужели среди балерин не нашлось девушек, достойных внимания?
— Возникает вопрос: зачем мне это надо!? Настоящая женщина, чтобы оставаться трогательной и нежной, не должна работать, иначе у нее становится грубый мужской характер. Тем более, кругом много красивых вещей, созданных специально для женщин: косметика, элегантная одежда, хорошие рестораны.
— Может, ты просто испугался, что балерина захочет с твоей помощью сделать карьеру?
— Ты хочешь сказать, что я ужасен настолько, что со мной можно встречаться только из-за работы или, чтобы я сводил девочку покормить в ресторан? Или я настолько глуп, что не могу отличить настоящего чувства от меркантильного интереса?
— Только не ври, что у тебя в жизни не было таких случаев.
— Было всякое. Были даже те, кто хотел банально получить питерскую прописку. Просто мир у нас сейчас такой: женщина лезет в постель к мужчине, чтобы получить какую-то выгоду. Мужик приглашает тетку в ресторан и покупает ей стакан кока-колы, чтобы под столиком положить ей руку на колено. Уверяю тебя, если бы эта тетка вылила лимонад ему в физиономию…
— … Он ударил бы ее!
— Ну и ладно! Зато мужик бы понял, что стакан кока-колы – не повод, чтобы лапать ее за коленки. Неужели ты думаешь, если б я оказался с тобой на необитаемом острове, мне б пришло в голову, что я могу переспать с тобой за какие-то материальные блага? Подумай, ведь вы, женщины, сами виноваты в том, что на вас смотришь и прикидываешь, сколько денег и усилий надо, чтобы затащить вас в постель.
— И каковы суммы по последним подсчетам?
— Разные.
— А твоя жена как-то отличается от простых смертных?
— Да, она очень порядочная женщина и занимается своим любимым делом – мною (шучу)… Как видишь, здесь никакого расчета быть не может.
ОТЕЦ И МАЛЕНЬКАЯ КОЛЯСКА
— А ты сам — порядочный мужчина?
— Знаешь главную вину Дон-Жуана? Он совращал невинных девушек, обещая на них жениться, и обманывал их. Вот это по-настоящему плохо. Я так не поступаю, поэтому считаю себя порядочным, хотя и не перестаю замечать хорошеньких женщин. При этом, сам ревнив настолько, что мог бы убить за измену. И тюрьма бы меня не остановила – это точно.
— А угрызения совести?
— Их бы просто не было!
— А на улице подраться можешь?
— Легко! Правда, если я буду неправ и физиономию набьют мне, решу, что правильно сделали! В этих делах должен одерживать победу тот, кто прав.
— И ты не побоялся бы лишиться своего положения в обществе? Это ведь для тебя главное?!
— Я и сейчас могу пойти мести тротуары, но Достоевский и Бетховен все равно останутся со мной. Я все равно верю, что сделаю еще что-то хорошее и люди, которые придут ко мне на спектакль, будут плакать.
— По большому счету, ты – хороший отец?
— Я нормальный отец. Скучаю, когда не вижу, и хочу прибить, при встрече. Вообще-то, у нас с сыном очень тесная эмоциональная связь, с того момента, как он сказал первое свое слово: «папа».
— Обычно говорят «мама».
— Я очень много им занимался: вставал по ночам, стирал пеленки, гладил белье, потому что у его мамы было не очень хорошее здоровье. А потом семьи не стало.
— Сильно переживал?
— Знаешь, было очень одиноко. Особенно по вечерам, когда я оставался один на один с собой. Я себя ругал за то, что моя единственная жизнь складывается не так, как хотелось бы. А иногда становилось просто страшно: неужели настоящей семьи у меня не будет никогда, потому что рана от потери любимого человека слишком сильна и не заживает. Тогда я погружался в работу и старался не думать о личном. Иногда с болью смотрел на семейных знакомых и думал: ну почему у них это есть, а у меня нет!?
ТРОПОЙ БУНИНА
— Как ты решился на второй брак?
— Оскар Уайльд писал, что женщина выходит вторично замуж в том случае, если она была несчастна в первом браке; мужчина женится вторично, если был счастлив. Когда я увидел Валерку, почему-то подумал: вот ведь, какая симпатичная девушка, неужели и она меня разочарует!? Тогда она достала длинную сигарету и манерно закурила.
Конечно, я понял, что она играет во взрослую женщину, но целоваться после выкуренной сигареты было не так уж и приятно.
— И все таки ты влюбился!
— Да! Потом из Болгарии я прислал ей стихотворение:
Одиночка в четыре шага,
Триумфальная жалость врага,
Тень голодной петли на углу,
Плач Сирены, зовущей во мглу,
Бесполезность раскинутых рук,
Раздражающий мир, сердца стук,
Ад, в который поверить нельзя –
Это все один день без тебя…
После этого, крепость была готова к сдаче, и как-то весной, на скамейке Летнего Сада я ей сказал: «А давай поженимся» – «А ты меня любишь?» — «Да» — «Я согласна!».
— Ты как-то готовился к этому?
— Ничего подобного не было! Все произошло настолько естественно, что у меня даже мыслей не успело возникнуть: жениться или нет. Я был уверен, что она согласится, хотя никогда не говорил, что ее люблю. Так же спонтанно мы подали заявление: шли в магазин за деталями для машины, а попали в ЗАГС у Финляндского вокзала.
— Мне всегда было интересно, как ты убедил сына, что Валерия – то, что надо?
— Я рассуждал так: если б он жил с мамой и она привела мужчину в дом, он мог бы ревновать к нему. Но мы оба — мужики, а значит солидарны. И я, просто по-мужски, спросил у него совета: «Ты знаешь, я бы хотел на ней жениться. Как ты к этому относишься?» — «Мне кажется это правильное решение». Но если б Петька не одобрил, пришлось бы повременить со свадьбой.
— Сейчас часто спрашиваешь у него совета?
— Больше сам советую, нежели спрашиваю. Я уже давно прошу его: женись! Мне так хочется иметь внучку. Я бы ей повязывал бантики, гулял в парке. Очень хорошо представляю, как она подходит ко мне и говорит: «де-ду-шка», берет меня теплыми ладошками за руку… Или: «деда, деда, а мы пойдем сегодня в зоопарк?» При этом диком желании иметь внучку, я остался замороженным в двадцатидвухлетнем возрасте. А поступки – еще хуже, чем в те годы.
— Хочешь сказать — с тобой невозможно ужиться?!
— Да я вообще – отвратительный человек! Все конфликты в семье происходят только из-за меня: мало бываю дома, когда бываю – ничего не делаю, не занимаюсь дачей, давно не делал ремонт. А если у меня еще плохое настроение, со мной вообще разговаривать нельзя: и кричу и ругаюсь! Это на работе думают, что я тихий и спокойный, а на самом деле, я – тиран.
— Не ври пожалуйста! Ты — теплый и отзывчивый. Или ты мне подыгрываешь?!
— Может быть, мне просто хочется тебе понравиться. Бунин, к примеру, писал, что вся его жизнь была предвкушением романтической встречи. Скажи лучше: ты пойдешь со мной на премьеру в Мариинку?
— А тебе этого хочется?
— Конечно…